Маугли картинки: Картинки Маугли | andrey-eltsov.ru

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15

Страница 1 из 15

Маугли (повесть)

БРАТЬЯ МАУГЛИ

Было семь часов знойного вечера в Сионийских горах, когда Отец Волк проснулся после дневного отдыха, почесался, зевнул и расправил онемевшие лапы одну за другой, прогоняя сон. Мать Волчица дремала, положив свою крупную серую морду на четверых волчат, а те ворочались и повизгивали, и луна светила в устье пещеры, где жила вся семья.
— Уф! — сказал Отец Волк. — Пора опять на охоту.
Он уже собирался спуститься скачками с горы, как вдруг низенькая тень с косматым хвостом легла на порог и прохныкала:
— Желаю тебе удачи, о Глава Волков! Удачи и крепких, белых зубов твоим благородным детям. Пусть они никогда не забывают, что на свете есть голодные!
Это был шакал, Лизоблюд Табаки, — а волки Индии презирают Табаки за то, что он рыщет повсюду, сеет раздоры, разносит сплетни и не брезгает тряпками и обрывками кожи, роясь в деревенских мусорных кучах. И всё-таки они боятся Табаки, потому что он чаще других зверей в джунглях болеет бешенством и тогда мечется по лесу и кусает всех, кто только попадётся ему навстречу. Даже тигр бежит и прячется, когда бесится маленький Табаки, ибо ничего хуже бешенства не может приключиться с диким зверем. У нас оно зовётся водобоязнью, а звери называют его «дивани» — бешенство — и спасаются от него бегством.
— Что ж, войди и посмотри сам, — сухо сказал Отец Волк. — Только еды здесь нет.
— Для волка нет, — сказал Табаки, но для такого ничтожества, как я, и голая кость — целый пир. Нам, шакалам, не к лицу привередничать.
Он прокрался в глубину пещеры, нашёл оленью кость с остатками мяса и, очень довольный, уселся, с треском разгрызая эту кость.
— Благодарю за угощенье, — сказал он, облизываясь. — Как красивы благородные дети! Какие у них большие глаза! А ведь они ещё так малы! Правда, правда, мне бы следовало помнить, что царские дети с самых первых дней уже взрослые.
А ведь Табаки знал не хуже всякого другого, что нет ничего опаснее, чем хвалить детей в глаза, и с удовольствием наблюдал, как смутились Мать и Отец Волки.
Табаки сидел молча, радуясь тому, что накликал на других беду, потом сказал злобно:
— Шер-Хан, Большой Тигр, переменил место охоты. Он будет весь этот месяц охотиться здесь, в горах. Так он сам сказал.
Шер-Хан был тигр, который жил в двадцати милях от пещеры, у реки Вайнганги.
— Не имеет права! — сердито начал Отец Волк. — По Закону Джунглей он не может менять место охоты, никого не предупредив. Он распугает всю дичь на десять миль кругом, а мне… мне теперь надо охотиться за двоих.
— Мать недаром прозвала его Лангри (Хромой), — спокойно сказала Мать Волчица. — Он с самого рождения хромает на одну ногу. Вот почему он охотится только за домашней скотиной. Жители селений по берегам Вайнганги злы на него, а теперь он явился сюда, и у нас начнётся то же: люди будут рыскать за ним по лесу, поймать его не сумеют, а нам и нашим детям придётся бежать куда глаза глядят, когда подожгут траву. Право, нам есть за что благодарить Шер-Хана!
— Не передать ли ему вашу благодарность? — спросил Табаки.
— Вон отсюда! — огрызнулся Отец Волк. — Вон! Ступай охотиться со своим господином! Довольно ты намутил сегодня.
— Я уйду, — спокойно ответил Табаки. — Вы и сами скоро услышите голос Шер-Хана внизу, в зарослях. Напрасно я трудился передавать вам эту новость.
Отец Волк насторожил уши: внизу, в долине, сбегавшей к маленькой речке, послышался сухой, злобный, отрывистый, заунывный рёв тигра, который ничего не поймал и нисколько не стыдится того, что всем джунглям это известно.
— Дурак! — сказал Отец Волк. — Начинать таким шумом ночную работу! Неужели он думает, что наши олени похожи на жирных буйволов с Вайнганги?
— Ш-ш! Он охотится нынче не за буйволом и не за оленем, — сказала Мать Волчица. — Он охотится за человеком.
Рёв перешёл в глухое ворчание, которое раздавалось как будто со всех сторон разом. Это был тот рёв, который пугает лесорубов и цыган, ночующих под открытым небом, а иногда заставляет их бежать прямо в лапы тигра.
— За человеком! — сказал Отец Волк, оскалив белые зубы. — Разве мало жуков и лягушек в прудах, что ему понадобилось есть человечину, да ещё на нашей земле?
Закон Джунглей, веления которого всегда на чём-нибудь основаны, позволяет зверям охотиться на человека только тогда, когда они учат своих детёнышей убивать. Но и тогда зверю нельзя убивать человека в тех местах, где охотится его стая или племя. Вслед за убийством человека появляются рано или поздно белые люди на слонах, с ружьями и сотни смуглых людей с гонгами, ракетами и факелами. И тогда приходится худо всем жителям джунглей. А звери говорят, что человек — самое слабое и беззащитное из всех живых существ и трогать его недостойно охотника. Они говорят также — и это правда, — что людоеды со временем паршивеют и у них выпадают зубы.
Ворчание стало слышнее и закончилось громовым «А-а-а!» тигра, готового к прыжку.
Потом раздался вой, непохожий на тигриный, — вой Шер-Хана.
— Он промахнулся, — сказала Мать Волчица. — Почему?
Отец Волк отбежал на несколько шагов от пещеры и услышал раздражённое рычание Шер-Хана, ворочавшегося в кустах.
— Этот дурак обжёг себе лапы. Хватило же ума прыгать в костёр дровосека! — фыркнув, сказал Отец Волк. — И Табаки с ним.
— Кто-то взбирается на гору, — сказала Мать Волчица, шевельнув одним ухом. — Приготовься.
Кусты в чаще слегка зашуршали, и Отец Волк присел на задние лапы, готовясь к прыжку. И тут если бы вы наблюдали за ним, то увидели бы самое удивительное на свете — как волк остановился на середине прыжка. Он бросился вперёд, ещё не видя, на что бросается, а потом круто остановился. Вышло так, что он подпрыгнул кверху на четыре или пять футов и сел на том же месте, где оторвался от земли.
— Человек! — огрызнулся он. — Человечий детёныш! Смотри!
Прямо перед ним, держась за низко растущую ветку, стоял голенький смуглый ребёнок, едва научившийся ходить, — мягкий, весь в ямочках, крохотный живой комочек. Такой крохотный ребёнок ещё ни разу не заглядывал в волчье логово ночной порой. Он посмотрел в глаза Отцу Волку и засмеялся.
— Это и есть человечий детёныш? — спросила Мать Волчица. — Я их никогда не видала. Принеси его сюда.
Волк, привыкший носить своих волчат, может, если нужно, взять в зубы яйцо, не раздавив его, и хотя зубы Отца Волка стиснули спинку ребёнка, на коже не осталось даже царапины, после того как он положил его между волчатами.
— Какой маленький! Совсем голый, а какой смелый! — ласково сказала Мать Волчица. (Ребёнок проталкивался среди волчат поближе к тёплому боку.) — Ой! Он сосёт вместе с другими! Так вот он какой, человечий детёныш! Ну когда же волчица могла похвастаться, что среди её волчат есть человечий детёныш!
— Я слыхал, что это бывало и раньше, но только не в нашей Стае и не в моё время, — сказал Отец Волк. — Он совсем безволосый, и я мог бы убить его одним шлепком. Погляди, он смотрит и не боится.
Лунный свет померк в устье пещеры: большая квадратная голова и плечи Шер-Хана загородили вход. Табаки визжал позади него:
— Господин, господин, он вошёл сюда!
— Шер-Хан делает нам большую честь, — сказал Отец Волк, но глаза его злобно сверкнули. — Что нужно Шер-Хану?
— Мою добычу! Человеческий детёныш вошёл сюда, — сказал Шер-Хан. — Его родители убежали. Отдайте его мне.
Шер-Хан прыгнул в костёр дровосека, как и говорил Отец Волк, обжёг себе лапы и теперь бесился. Однако Отец Волк отлично знал, что вход в пещеру слишком узок для тигра. Даже там, где Шер-Хан стоял сейчас, он не мог пошевельнуть ни плечом, ни лапой. Ему было тесно, как человеку, который вздумал бы драться в бочке.
— Волки — свободный народ, — сказал Отец Волк. — Они слушаются только Вожака Стаи, а не всякого полосатого людоеда. Человечий детёныш наш. Захотим, так убьём его и сами.
— «Захотим, захотим!» Какое мне дело? Клянусь буйволом, которого я убил, долго мне ещё стоять, уткнувшись носом в ваше собачье логово, и ждать того, что мне полагается по праву? Это говорю я, Шер-Хан!
Рёв тигра наполнил пещеру громовыми раскатами. Мать Волчица, стряхнув с себя волчат, прыгнула вперёд, и её глаза, похожие во мраке на две зелёные луны, встретились с горящими глазами Шер-Хана.
— А отвечаю я, Ракша (Демон): человечий детёныш мой, Лангри, и останется у меня! Его никто не убьёт. Он будет жить и охотиться вместе со Стаей и бегать вместе со Стаей! Берегись, охотник за голыми детёнышами, рыбоед, убийца лягушек, — придёт время, он поохотится за тобой! А теперь убирайся вон или, клянусь оленем, которого я убила (я не ем падали), ты отправишься на тот свет хромым на все четыре лапы, палёное чудище джунглей! Вон отсюда!
Отец Волк смотрел на неё в изумлении. Он успел забыть то время, когда отвоёвывал Мать Волчицу в открытом бою с пятью волками, то время, когда она бегала вместе со Стаей и недаром носила прозвище «Демон». Шер-Хан не побоялся бы Отца Волка, но с Матерью Волчицей он не решался схватиться: он знал что перевес на её стороне и что она будет драться не на жизнь, а на смерть. Ворча, он попятился назад и, почувствовав себя на свободе, заревел:
— На своём дворе всякая собака лает! Посмотрим, что скажет Стая насчёт приёмыша из людского племени! Детёныш мой, и рано или поздно я его съем, о вы, длиннохвостые воры!
Мать Волчица, тяжело дыша, бросилась на землю около своих волчат, и Отец Волк сказал ей сурово:
— На этот раз Шер-Хан говорит правду: детёныша надо показать Стае. Ты всё-таки хочешь оставить его себе, Мать?
— Оставить себе? — тяжело водя боками, сказала Волчица. — Он пришёл к нам совсем голый, ночью, один, и всё же он не боялся! Смотри, он уже оттолкнул одного из моих волчат! Этот хромой мясник убил бы его и убежал на Вайнгангу, а люди в отместку разорили бы наше логово. Оставить его? Да, я его оставлю. Лежи смирно, лягушонок! О Маугли — ибо Лягушонком Маугли я назову тебя, — придёт время, когда ты станешь охотиться за Шер-Ханом, как он охотился за тобой.
— Но что скажет наша Стая? — спросил Отец Волк.
Закон Джунглей говорит очень ясно, что каждый волк, обзаводясь семьёй, может покинуть свою Стаю. Но как только его волчата подрастут и станут на ноги, он должен привести их на Совет Стаи, который собирается обычно раз в месяц, во время полнолуния, и показать всем другим волкам. После этого волчата могут бегать где им вздумается, и пока они не убили своего первого оленя, нет оправдания тому из взрослых волков, который убьёт волчонка. Наказание за это — смерть, если только поймают убийцу. Подумай с минуту, и ты сам поймёшь, что так и должно быть.
Отец Волк подождал, пока его волчата подросли и начали понемногу бегать, и в одну из тех ночей, когда собиралась Стая, повёл волчат, Маугли и Мать Волчицу на Скалу Совета. Это была вершина холма, усеянная большими валунами, за которыми могла укрыться целая сотня волков. Акела, большой серый волк-одиночка, избранный вожаком всей Стаи за силу и ловкость, лежал на скале, растянувшись во весь рост. Под скалой сидело сорок с лишним волков всех возрастов и мастей — от седых, как барсуки, ветеранов, расправлявшихся в одиночку с буйволом, до молодых чёрных трехлеток, которые воображали, что им это тоже под силу. Волк-одиночка уже около года был их вожаком. В юности он два раза попадал в волчий капкан, однажды люди его избили и бросили, решив, что он издох, так что нравы и обычаи людей были ему знакомы. На Скале Совета почти никто не разговаривал. Волчата кувыркались посередине площадки, кругом сидели их отцы и матери. Время от времени один из взрослых волков поднимался, неторопливо подходил к какому-нибудь волчонку, пристально смотрел на него и возвращался на своё место, бесшумно ступая. Иногда мать выталкивала своего волчонка в полосу лунного света, боясь, что его не заметят. Акела взывал со своей скалы:
— Закон вам известен, Закон вам известен! Смотрите же, о волки!
И заботливые матери подхватывали:
— Смотрите же, смотрите хорошенько, о волки!
Наконец — и мать Волчица вся ощетинилась, когда подошла их очередь, — Отец Волк вытолкнул на середину круга Лягушонка Маугли. Усевшись на землю, Маугли засмеялся и стал играть камешками, блестевшими в лунном свете.
Акела ни разу не поднял головы, лежавшей на передних лапах, только время от времени всё так же повторял:
— Смотрите, о волки!
Глухой рёв донёсся из-за скалы — голос Шер-Хана:
— Детёныш мой! Отдайте его мне! Зачем Свободному Народу человечий детёныш?
Но Акела даже ухом не повёл. Он сказал только:
— Смотрите, о волки! Зачем Свободному Народ слушать чужих? Смотрите хорошенько!
Волки глухо зарычали хором, и один из молодых четырёхлеток в ответ Акеле повторил вопрос Шер Хана:
— Зачем Свободному Народу человечий детёныш?
А Закон Джунглей говорит, что если поднимется спор о том, можно ли принять детёныша в Стаю, в его пользу должны высказаться по крайней мере два волка из Стаи, но не отец и не мать.
— Кто за этого детёныша? — спросил Акела. — Кто из Свободного Народа хочет говорить?
Ответа не было, и Мать Волчица приготовилась к бою, который, как она знала, будет для неё последним, если дело дойдёт до драки.
Тут поднялся на задние лапы и заворчал единственный зверь другой породы, которого допускают на Совет Стаи, — Балу, ленивый бурый медведь, который обучает волчат Закону Джунглей, старик Балу, который может бродить где ему вздумается, потому что он ест одни только орехи, мёд и коренья.
— Человечий детёныш? Ну что же, — сказал он, — я за детёныша. Он никому не принесёт вреда. Я не мастер говорить, но говорю правду. Пусть он бегает со Стаей. Давайте примем детёныша вместе с другими. Я сам буду учить его.
— Нам нужен ещё кто-нибудь, — сказал Акела. — Балу сказал своё слово, а ведь он учитель наших волчат. Кто ещё будет говорить, кроме Балу?
Чёрная тень легла посреди круга. Это была Багира, чёрная пантера, чёрная вся сплошь, как чернила, но с отметинами, которые, как у всех пантер, видны на свету, точно лёгкий узор на муаре. Все в джунглях знали Багиру, и никто не захотел бы становиться ей поперёк дороги, ибо она была хитра, как Табаки, отважна, как дикий буйвол, и бесстрашна, как раненый слон. Зато голос у неё был сладок, как дикий мёд, капающий с дерева, а шкура мягче пуха.
— О Акела, и ты, Свободный Народ, — промурлыкала она, — в вашем собрании у меня нет никаких прав, но Закон Джунглей говорит, что, если начинается спор из-за нового детёныша, жизнь этого детёныша можно выкупить. И в Законе не говорится, кому можно, а кому нельзя платить этот выкуп. Правда ли это?
— Так! Так! — закричали молодые волки, которые всегда голодны. — Слушайте Багиру! За детёныша можно взять выкуп. Таков Закон.
— Я знаю, что не имею права говорить здесь, и прошу у вас позволения.
— Так говори же! — закричало двадцать голосов разом.
— Стыдно убивать безволосого детёныша. Кроме того, он станет отличной забавой для вас, когда подрастёт. Балу замолвил за него слово. А я к слову Балу прибавлю буйвола, жирного, только что убитого буйвола, всего в полумиле отсюда, если вы примете человечьего детёныша в Стаю, как полагается по закону. Разве это так трудно?
Тут поднялся шум, и десятки голосов закричали разом:
— Что за беда? Он умрёт во время зимних дождей. Его сожжёт солнце. Что может нам сделать голый Лягушонок? Пусть бегает со Стаей. А где буйвол, Багира? Давайте примем детёныша!
Маугли по-прежнему играл камешками и не видел, как волки один за другим подходили и осматривали его. Наконец все они ушли с холма за убитым буйволом, и остались только Акела, Багира, Балу и семья Лягушонка Маугли. Шер-Хан все ещё ревел в темноте — он очень рассердился, что Маугли не отдали ему.
— Да, да, реви громче! — сказала Багира себе в усы. — Придёт время, когда этот голышонок заставит тебя реветь на другой лад, или я ничего не смыслю в людях.
— Хорошо мы сделали! — сказал Акела. — Люди и их детёныши очень умны. Когда-нибудь он станет нам помощником.
— Да, помощником в трудное время, ибо никто не может быть вожаком Стаи вечно, — сказала Багира.
Акела ничего не ответил. Он думал о той поре, которая настаёт для каждого вожака Стаи, когда сила уходит от него мало-помалу. Волки убивают его, когда он совсем ослабеет, а на его место становится новый вожак, чтобы со временем тоже быть убитым.
— Возьми детёныша, — сказал он Отцу Волку, — и воспитай его, как подобает воспитывать сыновей Свободного Народа.
Так Лягушонок Маугли был принят в Сионийскую стаю — за буйвола и доброе слово Балу.
Теперь вам придётся пропустить целых десять или одиннадцать лет и разве только догадываться о том, какую удивительную жизнь вёл Маугли среди волков, потому что если о ней написать подробно, вышло бы много-много книг. Он рос вместе с волчатами, хотя они, конечно, стали взрослыми волками гораздо раньше, чем он вышел из младенческих лет, и Отец Волк учил его своему ремеслу и объяснял всё, что происходит в джунглях. И потому каждый шорох в траве, каждое дуновение тёплого ночного ветерка, каждый крик совы над головой, каждое движение летучей мыши, на лету зацепившейся коготками за ветку дерева, каждый всплеск маленькой рыбки в пруду очень много значили для Маугли. Когда он ничему не учился, он дремал, сидя на солнце, ел и опять засыпал. Когда ему бывало жарко и хотелось освежиться, он плавал в лесных озёрах; а когда ему хотелось мёду (от Балу он узнал, что мёд и орехи так же вкусны, как и сырое мясо), он лез за ним на дерево — Багира показала ему, как это делается. Багира растягивалась на суку и звала:
— Иди сюда, Маленький Брат!
Сначала Маугли цеплялся за сучья, как зверёк-ленивец, а потом научился прыгать с ветки на ветку почти так же смело, как серая обезьяна. На Скале Совета, когда собиралась Стая, у него тоже было своё место. Там он заметил, что ни один волк не может выдержать его пристальный взгляд и опускает глаза перед ним, и тогда, забавы ради, он стал пристально смотреть на волков. Случалось, он вытаскивал своим друзьям занозы из лап — волки очень страдают от колючек и репьёв, которые впиваются в их шкуру. По ночам он спускался с холмов на возделанные поля и с любопытством следил за людьми в хижинах, но не чувствовал к ним доверия. Багира показала ему квадратный ящик со спускной дверцей, так искусно спрятанный в чаще, что Маугли сам едва не попал в него, и сказала, что это ловушка. Больше всего он любил уходить с Багирой в тёмную, жаркую глубину леса, засыпать там на весь день, а ночью глядеть, как охотится Багира. Она убивала направо и налево, когда бывала голодна. Так же поступал и Маугли. Но когда мальчик подрос и стал всё понимать, Багира сказала ему, чтобы он не смел трогать домашнюю скотину, потому что за него заплатили выкуп Стае, убив буйвола.
— Все джунгли твои, — говорила Багира. — Ты можешь охотиться за любой дичью, какая тебе по силам, но ради того буйвола, который выкупил тебя, ты не должен трогать никакую скотину, ни молодую, ни старую. Таков Закон Джунглей.
И Маугли повиновался беспрекословно.

— Страница 1 —

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15

Маугли. Р. Ингпен, В. Ватагин, М. Митурич

Имея разные издания одного произведения, невольно начинаешь их сравнивать.

Маугли в илл. Роберта Ингпена от изд-ва  Махаон.

На мой взгляд, у Ингпена получилась очень реалистичная картина джунглей, животные  – дикие, живые, их движения, мимика, графика завораживают, кажется, что они живут, мчатся, движутся, сцепляются в схватке. Но, лица людей у Ингпена мне совсем не нравятся (за исключением, пиратских, конечно). Иллюстрации в книге цветные, но есть и черно-белые.Самые красивые- на весь разворот. Не понравилось в издании от Махаона  –  очень мелкий шрифт текста, совсем не подходящий для самостоятельного чтения детьми и сокращенный текст “Маугли”. Зато есть другие произведения Киплинга (Рикки-Тикки-Тави, Шива и кузнечик, Слуги Её Величества)

Книга джунглей в лабиринте, read.ru, в озоне, в my-shop

Маугли в илл. Василия Ватагина от изд-ва Проспект.

Если сравнивать илл. Ватагина с илл. Ингпена, я бы сказала о них так, Ингпен – движение, Ватагин – статика. Рисунки Ватагина бесподобны, карандашные черно-белые, есть несколько цветных,  очень четкие, подробные, напоминающие станковую живопись. Но в то же время они удивительным образом передают всю красоту, гибкость, грацию животных, каждую складочку, каждую черточку. Их можно рассматривать как атлас, потому что они  впечатляют выверенностью, четкостью каждого штриха, гладкостью линий, а у Ингпена иллюстрации “мохнатые”, размытые, иногда уходящие как-будто в туман. В этой книге иллюстраций множество и очень много больших, почти или на всю страницу (формат издания впечатляет как высоту и ширину, так и в толщину).  Хочется отметить и безупречное качество издания. Очень плотная белоснежная офсетная бумага, толстая обложка , совершенное качество печати иллюстраций. Маленькое но: мелковатый шрифт и перевод C. Г. Займовского.

Маугли  в лабиринте, read.ru, в озоне, в my-shop

Маугли в илл. Мая Митурича от изд-ва Фортуна-Эл

Сначала отмечу, что Митурич -это художник моего детства, для меня его иллюстрации близки. Книга получилась яркая, передающая буйство красок джунглей. Если весна, то это чувствуется по дыханию розового, фиолетового цветов, цвета зелени… Осень – напоминает о себе желтым, оранжевым, коричневым цветом. Есть картины, на которые смотришь, и сразу попадаешь в ночные джунгли, где только луна освещает главных героев. А иллюстрация, где Маугли раскачивается на лиане… – здесь ощущается как Маугли взмывает над бескрайними джунглями до самого неба, туда, где парят орлы, а казалось бы, обыкновенные штрихи…

Книга удобного формата, белоснежные офсетные странички, не очень плотные, немного просвечивающие, но  гладенькие. Шрифт крупный, приятный для чтения.  И самое главное достоинство – Маугли в переводе Дарузес и в полном содержании.

Маугли в лабиринте, read.ru, в озоне, в my-shop

Книгу изд-ва Махаон я читать не стала, а взяла в руки две остальные и погрузилась в чтение, сравнивая переводы. Вот так, по кусочкам, отрывки из одной книги и другой. Перевод Дарузес более красивый, понятный, мягкий, и естественно, понравился больше, правда иногда мне не хватало твердости,”дикого рева джунглей”  в тексте, которое иногда слышалось у C. Г. Займовского.   Его перевод  по своему красивый, но расчитан на более взрослого читателя (как и сама книга). Есть такие обороты, о которые спотыкается язык. Перевод Дарузес выделен жирным шрифтом.

Было семь часов знойного вечера в Сионийских горах, когда Отец Волк проснулся после дневного отдыха, почесался, зевнул и расправил онемевшие лапы одну за другой, прогоняя сон. Мать Волчица дремала, положив свою крупную серую морду на четверых волчат, а те ворочались и повизгивали, и луна светила в устье пещеры, где жила вся семья.

Наступал седьмой час жаркого вечера на холмах Сионийских, когда Отец Волк очнулся от дневного сна, почесался, зевнул и вытянул одну за другою лапы, до когтей оцепеневшие в сонной истоме. Мать Волчица лежала, уткнувшись огромной серой мордой в четверых своих щенков, с визгом копошившихся на полу. Луна сияла в просвете пещеры.

— Уф! — сказал Отец Волк. — Пора опять на охоту.

Он уже собирался спуститься скачками с горы, как вдруг низенькая тень с косматым хвостом легла на порог и прохныкала:

— Желаю тебе удачи, о Глава Волков! Удачи и крепких, белых зубов твоим благородным детям. Пусть они никогда не забывают, что на свете есть голодные!

Огрр! — проворчал Отец Волк. — Пора опять на охоту.И он хотел уже спуститься с холма, как вдруг маленькая тень со взъерошенным хвостом загородила выход и провизжала:
— Да сопутствует тебе удача, о главный над волками! И твоим благородным чадам — счастье и крепкие белые зубы! И да не забудут они голодающих мира сего!

Это был шакал, Лизоблюд Табаки, — а волки Индии презирают Табаки за то, что он рыщет повсюду, сеет раздоры, разносит сплетни и не брезгует тряпками и обрывками кожи, роясь в деревенских мусорных кучах. И всё-таки они боятся Табаки, потому что он чаще других зверей в джунглях болеет бешенством и тогда мечется по лесу и кусает всех, кто только попадётся ему навстречу. Даже тигр бежит и прячется, когда бесится маленький Табаки, ибо ничего хуже бешенства не может приключиться с диким зверем. У нас оно зовётся водобоязнью, а звери называют его «дивани» — бешенство — и спасаются от него бегством.

Это был шакал — Табаки, лизоблюд, — а волки индийских лесов презирают Табаки: он вечно шныряет повсюду, творит пакости, разносит сплетни, поедает тряпье и куски кожи, роясь в деревенских мусорных кучах. Но они же и боятся Табаки — ибо он больше, чем кто-либо в Джунглях, склонен к бешенству; в это время он не боится решительно никого, мчится по лесу
и кусает каждого встречного. Даже тигр бежит и прячется, когда бесится маленький Табаки; бешенство — ужаснейшая хворь из всех, что могут постигнуть дикого зверя. Мы, люди, называем ее водобоязнью, а звери зовут ее — «девани» (бешенством) и бегут без оглядки.

— Что ж, войди и посмотри сам, — сухо сказал Отец Волк. — Только еды здесь нет.

— Для волка нет, — сказал Табаки, но для такого ничтожества, как я, и голая кость — целый пир. Нам, шакалам, не пристало привередничать.

— Ну, ступай, ищи, — угрюмо молвил Отец Волк, — да здесь и нет съестного.
— Для Волка нет, — возразил Табаки, — но для такой ничтожной особы, как я, и сухая кость уже целый пир. Нам ли, Гидур-логу («шакальему племени»), выбирать и привередничать?

Он прокрался в глубину пещеры, нашёл оленью кость с остатками мяса и, очень довольный, уселся, с треском разгрызая эту кость.

— Благодарю за угощенье, — сказал он, облизываясь. — Как красивы благородные дети! Какие у них большие глаза! А ведь они ещё так малы! Правда, правда, мне бы следовало помнить, что царские дети с самых первых дней уже взрослые.

А ведь Табаки знал не хуже всякого другого, что нет ничего опаснее, чем хвалить детей в глаза, и с удовольствием наблюдал, как смутились Мать и Отец Волки.

Табаки юркнул вглубь пещеры, где нашел оленью кость, на которой оставалось немного мяса, уселся и весело принялся обгладывать ее. — Благодарю за сытный обед, — прогово-
рил он, облизывая морду. — Как прекрасны благородные дети! Какие у них огромные глаза! А ведь сами еще так малы! Ах, я забыл, что дети царей — взрослые с первого дня!
Табаки, как и всякому другому, отлично известно было, что нет ничего хуже, как хвалить детей в глаза; но ему приятно было досадить отцу и матери волчат.

Табаки сидел молча, радуясь тому, что накликал на других беду, потом сказал злобно:

— Шер-Хан, Большой Тигр, переменил место охоты. Он будет весь этот месяц охотиться здесь, в горах. Так он сам сказал.

Шер-Хан был тигр, который жил в двадцати милях от пещеры, у реки Вайнганги.

— Не имеет права! — сердито начал Отец Волк. — По Закону Джунглей он не может менять место охоты, никого не предупредив. Он распугает всю дичь на десять миль кругом, а мне… мне теперь надо охотиться за двоих.

Некоторое время Табаки сидел смирно, наслаждаясь учиненной пакостью. Затем ехидно проронил:
— Шер-Хан, Великий, меняет место охоты. В будущем месяце он будет охотиться в здешних горах — так сказал он мне!
Шер-Хан был тигр, живший у реки Вайнгунги, в двадцати милях.
— Не имеет права! — гневно начал Отец Волк. — По Закону Джунглей он не имеет права менять логово просто так, без причины! Он распугает всю дичь на десять миль кругом, а мне… мне надо ловить за двоих эти дни!

— Мать недаром прозвала его Лангри (Хромой), — спокойно сказала Мать Волчица. — Он с самого рождения хромает на одну ногу. Вот почему он охотится только за домашней скотиной. Жители селений по берегам Вайнганги злы на него, а теперь он явился сюда, и у нас начнётся то же: люди будут рыскать за ним по лесу, поймать его не сумеют, а нам и нашим детям придётся бежать куда глаза глядят, когда подожгут траву. Право, нам есть за что благодарить Шер-Хана!
— Недаром его мать назвала его Лэнгри (Хромым), — спокойно заметила Мать Волчица. — Он с рождения хромает на одну ногу. Вот почему он может убивать лишь домашнюю скотину. Поселенцы Вайнгунги давно точат на него зубы, и теперь он идет сюда, чтобы и наших соседей разгневать!
Когда по его милости они начнут зачищать Джунгли, он-то легко уйдет куда-нибудь подальше. Нам же с малышами придется спешно бежать куда попало, когда люди подожгут траву. Да уж, спасибо Шер-Хану!

— Не передать ли ему вашу благодарность? — спросил Табаки.

— Вон отсюда! — огрызнулся Отец Волк. — Вон! Ступай охотиться со своим господином! Довольно ты намутил сегодня.

— Не передать ли ему вашу благодарность? — услужливо спросил Табаки.
— Вон! — зарычал Отец Волк. — Вон! Ступай охотиться к своему покровителю. Довольно ты наделал зла для одной ночи!

Картинки маугли карандашом | kartik.ru

Картинки Маугли карандашом – мальчик, человеческий детёныш, оказался один, брошенный в джунглях Благодаря волчице, которая не позволила другим обитателям дикой природы растерзать малыша, он смог выжить Мальчик рос вместе с волчатами и поэтому мир познавал и видел с точки зрения животных Вырос сильным и здоровым юношей Обрёл друзей среди представителей джунглей Вместе они справляются с погодными и природными явлениями, которые приходят в их края Картинки Маугли карандашом демонстрируют сцены, в которых прослеживается противостояние животного и человеческого восприятия действительности

Картинки из мультика Маугли или Книга джунглей

«Девочка Маугли» живет в Индии с обезьянами

В Индии обнаружена восьмилетняя девочка, живущая с обезьянами и неспособная ходить или говорить, как человек, как человек.

Ребенок, который, как сообщается, кричит, чтобы общаться и ходит на четвереньках, был найден полицией в отдаленном заповеднике в Бахрейхе, на севере Индии.

Ее уже окрестили «девочкой Маугли» из-за сходства истории с Книгой джунглей, рассказом Редьярда Киплинга о мальчике с одноименным именем, воспитанном волками.

Прокрутите вниз для просмотра видео

Восьмилетняя «девочка Маугли» изображена на больничной койке после того, как ее спасла полиция в бахрейнском районе Уттар-Прадеш, Индия.

Ее нашли живущей с обезьянами и в Индии не может ходить или говорить, как человек,

Власти говорят, что она казалась комфортной среди обезьян в заповеднике Катарниагат, недалеко от границы с Непалом.

Они все еще пытаются выяснить, кто она, откуда она родом и как долго она была в дикой природе.

Она была замечена лесорубами до того, как субинспектор Суреш Ядав обнаружил истощенную девушку, когда он находился в обычном патрулировании, согласно данным «Таймс оф Индия».

Она была доставлена ​​в больницу после обнаружения два месяца назад и с тех пор находилась там.

Девочку возвращают в человеческое общество после того, как ее обнаружили у обезьян.

Ребенок (на снимке), который, как сообщается, кричит, чтобы общаться и гуляет на четвереньках, был найден полицией в отдаленном заповеднике в Бахрейче. , север Индии

Врачи говорят, что она все еще склонна к приступам гнева и насилия, хотя она, кажется, не понимает ни одного языка.

Она вела себя как животное, бегала по рукам и ногам и ела пищу с пола вместе с ней. рот, сказал Д.К. Сингх, главный медицинский инспектор государственной больницы.

После лечения она начала нормально ходить и есть руками.

«Она все еще не может говорить, но понимает все, что вы ей говорите, и даже улыбается», – сказал Сингх.

Полицейский Динеш Трипати сказал, что когда девушка была найдена, она была голой и чувствовала себя очень комфортно в компании обезьян. Когда лесорубы пытались спасти девушку, их прогоняли обезьяны », – сказал офицер.

Позже она была спасена сотрудником полиции в лесном массиве Катарния Гат. «Когда он позвал девушку, на него напали обезьяны, но он смог спасти девушку. «Он ускорился с ней на своей полицейской машине, пока обезьяны преследовали ее», – сказал Трипати.

Инспектор Рам Автар Сингх со станции Мотипур в Бахрейче сказал: «Она была напугана нами, она не могла говорить или слышать нас должным образом. Она была окружена тремя обезьянами. У нее были раны на теле, особенно на локте, а на ноге.

‘На ней была одежда, но не очень грязная, похоже, ее бросила семья.

‘Она выглядела слабой и была очень голодной. Мы дали ей поесть. Она выглядела несчастной. Если бы мы не спасли ее, ее могли бы съесть другие животные.

Врачи говорят, что она все еще склонна к приступам гнева и насилия, хотя она, кажется, не понимает ни одного языка.

Говорят, что она все еще боится людей. Медики говорят, что хотя ее учили ходить прямо, она все еще ходит на четвереньках.

По словам Scroll.in, главный врач Д.К. Сингх сказал: «Девочку нашли два месяца назад, она ест и ходит, как животные, и убегает, увидев людей.

» У нее есть следы на коже, похоже, что у нее есть жил с животными довольно долгое время. Теперь она лучше и здорова, демонстрирует улучшение ».

Сообщается, что молодая девушка напугана всеми людьми и чувствует себя более комфортно вокруг животных

.